| AFPortal | ||
|
Вашему вниманию предлагается произведение писателя фантаста Борового Сергея Ивановича Круговорот времени.
Газета «Новости Эйкумены» от 9 января 2775 года К.Э. Аналоговая компьютерная распечатка раздела «Некрологи» Заметка «Новая жертва космоса» Объём 25 стандартных строк Выдержки из текста.
«Бюро Внешней Картографии и Геодезии выражает свои искренние соболезнования многочисленным друзьям и родственникам Микаэля Торнпа. В эту тяжкую для Вас годину все сотрудники Бюро разделяют Вашу глубокую скорбь, оплакивая трагическую гибель того, кто долгие годы являл собой наглядный пример неподдельного мужества и бесстрашия…Космос жесток. Он вырвал из наших сплочённых рядов великого Героя: Микаэль Торнп — единственный на сей день в Эйкумене геодезист, совершивший четырнадцать разведывательно-исследовательских вылетов в различные уголки нашей Галактики. Усилиями Микаэля были проложены десятки новых межзвёздных маршрутов, которые очень скоро стали неотъемлемыми составляющими той незримой цепи, что накрепко сковывает воедино гирлянду населённых людьми планет…Три месяца назад прославленный картограф покинул Базу Бюро в звёздной системе Антареса — Микаэль Торнп отбыл в очередную экспедицию. Целью майора Космофлота значился сектор КР-247 в созвездии Дракона…Именно там Микаэля подстерегла страшная беда, тенью ступающая за каждым астронавтом. Он ушёл. Ушёл навсегда. Космос принял очередную свою жертву. Но имя Микаэля Торнпа навсегда останется в памяти благодарного человечества, как символ бескорыстного самопожертвования во славу Матери-Земли…»
Кроваво-красный свет панели аварийного оповещения — остальные корабельные приборы автоматически самообесточились — мерно выхватывал из сгустившейся тьмы напряжённое лицо неподвижно сидящего человека. Бегающие по панели крохотные огоньки ежесекундно складывались в короткую ёмкую фразу, грозный смысл которой повергал Микаэля Торнпа в беспросветное отчаяние. Впервые в жизни он боялся. По-настоящему, до дрожи в коленях и темноты в глазах. Все мы ходим под «дамокловым мечом» неизбежной смерти и только незнание точного времени собственного отхода в мир иной позволяет нам быть в ладах с окружающей действительностью. Вероятно, именно потому всегда так страшно осознавать, что роковое стечение обстоятельств, переворачивая устоявшийся порядок с ног на голову, отмеряет тебе вполне определённый срок и — через час, неделю, месяц — хрупкий огонёк твоего бытия будет безжалостно задут неумолимой фатальной Неизбежностью. Подобные потрясения, лишая воли к жизни, подчас ломают и самых стойких среди нас. «Пилот, мы проникли в зону Альфа» — в который раз заалела надпись на панели аварийного оповещения. За этой внешне безобидной фразой стоят шеренги без вести пропавших геодезистов, что бесследно растворились среди чёрных пустот необъятного Космоса. Неказистый набор из пяти слов, вызывавших пароксизм страха у полевых сотрудников Картографического Бюро, в вольном переложении на стандартных симво-язык обозначал следующее: корабль майора Торнпа угодил в недра коллапсирующей звезды. Ненасытный Космос поглотил очередного смельчака-картографа, дерзко посягнувшего на тщательно оберегаемые им тайны; и грохот крови в висках Микаэля звучал гулким рефреном к мысли, одиноко пульсирующей в его мозгу. «Я погиб…погиб…погиб…» Складываясь в часы, неутомимо бежали в Вечность секунды — Микаэль медленно выходил из жуткого стрессового ступора. Рассудок закоренелого прагматика, оправившись от первоначального потрясения, жаждал активности. К нему вновь вернулась способность здраво рассуждать. «Доигрался!...Да-да, рано или поздно, нечто подобное должно было случиться, нельзя без конца играть с Судьбой в орлянку и всегда выигрывать. Иногда надо и проигрывать — только вот цена этого поражения далеко не каждому по карману. Увы, от Судьбы не уйдёшь и чему суждено случиться, того не избежать…Ты везунчик, Микаэль, на крошечном геодезическом кораблике ты исхитрился совершить аж целых четырнадцать удачных вылетов. Четырнадцать гиперпространственных прыжков в никуда, в полную безвестность…Словно поймавший фарт банкомёт умышленно играющий на бесконечное повышение ставок, ты и близко не допускал возможности проигрыша. Что психологически оправданно — уверенность в обязательно сверхудачном исходе задуманной тобой авантюры, это добрая половина успеха, особенно если речь заходит о таком изначально рисковом предприятии, как дальняя разведка. Здесь для твоего же блага не стоит чересчур сильно акцентировать внимание на том факте, что шансы — благополучно «вынырнуть» на безопасном расстоянии от звезды или угодить в её пылающие нутро — одинаково равновелики. А ведь помимо расхожих вышеозначенных вариантов существует немалая вероятность угодить в одну из тысячи ловушек, которыми изобилуют неизведанные дали Космоса. Богатство стало закономерным итогом твоих успешных полётов. Одиннадцатизначный банковский счёт, всеобщие почёт и уважение. Оно и понятно, стараниями доброхотов-газетчиков вся Эйкумена наслышана о «подвигах» Везунчика Торнпа, — картограф болезненно скривился. — «Герой нашей эпохи», ха, «знаменитый шкипер неисследованных пространств». На самом деле, ты всего лишь беспомощный заложник клокочущей внутри тебя безудержной жажды приключений. Человек взявший за правило всегда идти на поводу у идиотского желания прославиться, вписать собственное имя золотыми буквами в историю освоения Космоса…И теперь, подыхая в гнилом чреве «чёрной дыры», ты, Микаэль, ВЕЗУНЧИК МИКАЭЛЬ, будешь иметь преотличную возможность обстоятельно обмозговать все перипетии собственной бесповоротно загубленной жизни». Покончив с заведомо бессмысленным актом самобичевания, Торнп в изнеможении прикрыл ладонью усталые, упорно слезящиеся глаза. Мир исчез за чёрными шорами безысходности, окрасив будущее в траурные тона. Сведённое судорогой отчаяния сознание Микаэля частично реанимировал некий мерный вкрадчивый шум, раскатами грома звучащий под сводами крохотной штурманской рубки. «Интересно, — удивился про себя картограф, — какой прибор до сих пор функционирует на «мёртвом» обесточенном корабле?» С радостью Микаэль ухватился за действенную возможность отвлечься от гнетущих, горьких размышлений. Кряхтя, точно ветхий старец, он выбрался из противоперегрузочного кресла. Источник мерного пощёлкивания находился чуть слева от него, где-то в районе контрольного щита силовых полей. Миновав обзорный экран, с прильнувшей к нему серой громадой блока самообеспечения, Торнп пересёк зону радиационного контроля и уткнулся в глухую, матово блестящую стену. В её стальное нутро конструкторы корабля вмонтировали круглый циферблат электронного календаря. Электронный календарь по праву считался одной из вершин научно-технической мысли середины третьего тысячелетия. В основе его конструкции лежал инний — удивительный, сверхтяжёлый металл с теоретическим периодом полураспада в несколько миллионов лет. Атомные весы Меерсбаха, отсчитывая лептоны инния за истекшие земные сутки, перешедшие в состояние полной аннигиляции, подают сигнал специальному прибору, который соответствующим образом меняет положение циферок в ячейках электронного табло. Несложно и надёжно. Ввиду данных качеств «вечные календари» и установлены на геодезических тральщиках Картографического Бюро. Цифры в ячейках электронного табло сменяли друг друга с истинно сумасшедшей скоростью: 16 сентября 4425 года, (щелчок), 17 сентября, (щелчок), 18 сентября…19…20… Смутная догадка, зародившаяся у Торнпа при взгляде на «вечный календарь», неторопливо обретала черты стройной теории. С невообразимо чёткой ясностью он увидел способ вырваться из цепких пут коллапсирующей звезды, попутно поправ краеугольные постулаты официальной науки: «…любой материальный объект, угодивший в «чёрную дыру», просто неспособен вырваться из паутины гравитационного притяжения». «Ошибаетесь, господа учёные…я сумею это сделать». Наблюдая за стремительным бегом Времени, ТАМ, в нормальной, привычной для него Вселенной, Микаэль задавался вопросом, почему никто ранее не дошёл до чего-то подобного? Чего проще изменить направление темпорального потока и направить его на преобразование предварительно заданных координат… С яростью обречённого Микаэль Торнп взялся за практическую реализацию своего предположения. Его существование во чреве «чёрной дыры» свелось к замкнутому кругу: работа…еда…сон…работа…работа… Упорство камень точит — грандиозная, уникальная работа, отнявшая у Микаэля уйму физических и моральных сил, увенчалась успехом. Он построил аппарат хронопереноса. Чудовищно исхудалая рука Торнпа потянулась к серебристому рубильнику. Движение кисти — рывок на себя — и он снова на Базе, среди коллег-геодезистов… Пальцы картографа любовно оплели гладкий шар рукояти. Внезапная дрожь тяжёлой, мутной волной прокатилась по телу Торнпа, и он поспешно отдёрнул ладонь от рукояти рубильника, как если бы та прямо у него на глазах неожиданно приняла облик угрожающе зашипевшей змеи. Оглушённый явленным ему откровением, Микаэль, отшатнувшись, бросился прочь от аппарата хронопереноса. И было отчего — он явственно вспомнил будущее, столь причудливо сейчас переплёвшееся с прошлым и настоящим. Ибо всё ныне происходящее с ним уже когда-то имело место быть в отдалённом прошлом. Так в стоявшей веками плотине образуется маленькая промоина — крохотная каверна, прогрызённая неутомимой водой. И в одночасье, будто по мановению волшебной палочки, невзрачная промоина превращается в огромный, беспрестанно разрастающийся провал, а потом бурный, пенящийся поток и вовсе сметает бетонную перемычку некогда несокрушимой плотины. Так долго копившееся внутри Микаэля напряжение нашло выход. Серебристый рубильник стал зримым прообразом той промоины, что в итоге опрокинула плотину памяти картографа. Через рваные прорехи чудовищно скомканной ткани бытия, в сознание майора Космофлота хлынул поток до этого закрытой, заблокированной информации. ПЛОТИНА РУХНУЛА! Память Микаэля Торнпа на миг уподобилась толстенной книге, зыбкие страницы которой стремглав замелькали перед опешившим картографом. Впрочем, по большему счёту речь идёт не о памяти в расхожем, обыденном понимании этого слова, а о ЗНАНИИ, чисто эмпирическом знании, тем не менее, порождающем абсолютную, непреклонную уверенность в том, что пережитые им события развивались именно так и никак иначе. Картограф Микаэль Торнп был не просто ошеломлён, он был раздавлен, смят и уничтожен — оказывается, он побывал в недрах «чёрной дыры» не единожды, не дважды, а несколько сотен раз!!! Всякий раз, прибегая к помощи сконструированного им аппарата хронопереноса, он возвращался назад в звёздную систему Антареса, напрочь забывая о своих злоключениях внутри «чёрной дыры». Да и как, помилуй Господи, человек может сохранить память о том, что ещё не произошло!! По всему получается, что он — Микаэль Торнп — обречён беспрерывно перемещаться относительно замкнутой временно-пространственной петли. Беспомощная органическая щепка, затянутая в бесконечный круговорот Времени…
Надломленный глубиной открывшейся перед ним бездны, Микаэль Торнп, ссутулившись, устало присел на краешек кресла астронавигатора. Голова его безвольно склонилась к впалой груди, руки ломаными плетьми свисают вдоль измождённого тела — уставший бороться человек склонился перед могуществом Неизбежности, признавая её власть…
Встрепенувшись, Микаэль прислушался — тишина мягкой, давящей на уши пеленой опускалась на геодезический корабль. «Неужели он замолчал? Может, сломался?» Резво вскочив на ноги, картограф в мгновение ока добежал до «вечного календаря». На электронном табло мерцали ужасающие контуры длинной вереницы цифр: единицы обременённой невероятным количеством нолей. Десять биллионов лет — невероятное, фантастическое число! Десять…биллионов…лет. Пытаясь сосредоточиться, Торнп нервно теребил кончик носа. «Припомни, Микаэль, какое-то архиважное событие отождествляется с этим числом…Ну, конечно…». Хлопнув себя по лбу, картограф рассмеялся. Звенящим рикошетом отразившись от переборок, хриплый, вибрирующий хохот Микаэля накрепко увяз в зыбком мареве разлившегося по кораблю полумрака. Переналадка аппарата хронопереноса заняла несколько драгоценных минут. Он очень спешил, боясь опоздать. Ведь Вселенная не станет дожидаться своего блудного сына, по сути ведь, ей нет никакого дела до крохотной частички разумной протоплазмы. «Думаешь, породила и забыла. Так я тебе о себе напомню». Пальцы Торнпа сноровисто меняли положения верньеров на пульте управления аппарата хронопереноса. Пытаясь отвлечься от снедавшего его изнутри возбуждения, он пробавлялся мысленным набрасыванием текста своей прощальной записки. «Вся моя жизнь, — Торнп иронично ухмыльнулся, — прошла под знаком упорного противостояния с роком. Судьбой. Неизбежностью. Неоднократно терпя фиаско, я изворачивался, и, отвечая ударом на удар, осуществлял внешне невозможное…Я люблю и умею побеждать. Что до нашей с тобой шахматной партии, госпожа Судьба, то её исход ещё далеко неясен. И в сложившейся ситуации мой последний ход обретает статус решающего…». Исчерпав батареи аварийного генератора, Микаэль добился устойчивой подачи энергопотока на массивные циклотроны аппарата хронопереноса. Дёрнув рычаг рубильника, Микаэль Торнп бросил перчатку вызова в лицо отчаянно гримасничающей Судьбе. Шах…и мат. Корабль вздрогнул, закутываясь в белоснежный плащ высокотемпературной плазмы. Переход начался. И тут Микаэлю снова пришёл на ум электронный календарь. Его создатели не соврали в рекламе своего детища, когда-то щедро понатыканной в каждом космопорту Эйкумены: наш календарь прослужит вам целую Вечность. «Они были правы. Тысячи раз правы». Тонкая ироничная полуулыбка искривила плотно сжатые губы Микаэля Торнпа, человека, сумевшего победить костную предначертанность смерти.
Крохотный геодезический тральщик вынырнул аккурат посреди гигантского океана мерно пульсирующей энергии. Хрупкая стабильность первозданного вещества оказалась нарушенной. И тотчас возникшая необратимая цепная реакция привела к колоссальному выбросу разрушительной энергии… …и грянул БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ!!
Andreas Roupert Melltbi Июль 2006г |
||